Свет утренней звезды - Страница 110

110

— Нет, Эя, — мрачно ответил Ярл. — Я никогда не желал тебе зла… Разве ты не знаешь? — он дернулся мне навстречу и замер, заметив, что я разомкнула линии сумрака, уйдя в них наполовину.

— Правда? — сыронизировала я. — И когда же ты успел стать таким жалостливым, Ярл? Может, когда приказал истребить мой народ? Или может когда твои воины перерезали горло моей сестре, и убивали мою мать и отца? Или тогда, когда ты пытался уничтожить Нарию?

Он повинно опустил голову.

— Я ошибся.

— Вот так просто? Ошибся!? — мне захотелось его ударить. Со всей силы. Так чтобы у самой рука заболела. — Ты уничтожил целый мир! Ты приказал убить всех, кто был мне дорог, и кого я любила! Ты хоть понимаешь, что ты наделал?

Ярл жестко провел ладонью по лицу, словно стирал с него прилипшие грязь и пот.

— Я знаю, мне нет оправдания и прощения, но поверь, я еще могу все исправить.

От его слов захотелось реветь навзрыд.

— Нет, Ярл, уже не можешь.

— Эя, пожалуйста, иди ко мне. Маленькая моя… — мягко попросил он, протягивая мне руку. — Не надо.

— Тебе страшно, повелитель? — не знаю, откуда я брала силы сказать ему все это, потому что желание поддаться на его уговоры, подойти и утонуть в его крепких объятиях было просто невыносимым.

Ярл вздрогнул, прерывисто выдохнул и ровно произнес. — Страшно. Я боюсь за тебя, Эя.

— Вот видишь, всемогущий бог и у тебя есть своя эррагарда, — слезы навернулись на глаза, и я еще немного сдвинулась в сумрак, опасаясь, что Ярл может успеть меня достать. — Я ведь обещала, что однажды я ее найду. Выходит, что я твоя слабость, Ярл?

Харр поднял на меня свои невозможные глаза, тоскливо всматриваясь в мое лицо. — Ты права, Эя. Ты моя единственная слабость, — тихо и как-то обреченно произнес он.

— Значит, у меня получится заставить тебя страдать и умирать от боли, и почувствовать на собственной шкуре все, что чувствую я, — я рассмеялась зло и отрывисто, словно это была не я, а жестокий демон, сидящий у меня внутри.

— Не делай этого, Эя. Месть не приносит удовлетворения, лишь еще больше опустошает. Я не знал тогда… Но знаю теперь. Я все исправлю.

— Как!? — я начала хохотать, словно безумная. Я и есть безумная. То, что я собиралась сделать, было чистым безумием. И я падала в него, как в пропасть, раскинув руки и отдавшись на милость закона притяжения. — В силах ли ты, высший, зажечь потухшие звезды Нарии? В силах ли ты, эорд, вернуть жизни тех, что отнял? В силах ли ты, Ярл, усмирить живущую в моем сердце боль?

Просто поверь мне, Эя, — он снова потянул ко мне свою руку, и я ушла за грань почти полностью. — Дети все меняют, ма эя. Наш сын все изменит.

— Сын!? — горечь накатила на меня, как морская волна, забивая легкие солью и песком. — Сын… А что ты скажешь ему, когда он вырастет и спросит у тебя где его дед, бабушка и тетя? У тебя хватит мужества посмотреть в его глаза и признаться, что ты убил их всех просто потому, что они помешали твоей великой цели?

— Эя, послушай меня…

— У тебя не будет сына, Ярл, — тихо и отчетливо произнесла я. — Но зато у тебя будет твой Тэон. Разве ты не этого хотел?

Гримаса боли поменяла его облик до неузнаваемости. — Нет, не этого. Эя…

— Жаль… Но чего бы ты ни хотел, это уже не имеет никакого значения. Прощай, Ярл.

— Ты выйдешь оттуда, — вдруг резко и громко прошипел он. — Я подожду… Я все равно найду тебя. Ты не понимаешь… Ты моя!

Он злится, он в ярости — я слишком хорошо изучила каждый его жест. Кулаки сжаты, в глазах лед, не скулах желваки, губы сошлись в одну сплошную линию.

— Не получится, Ярл, — мягко улыбнулась ему, догадываясь, что он еще ничего не понял. — Я не выйду из сумрака.

Лицо Ярла передернулось от ужаса, и он перевел взгляд со сверкающей в его руке эктрали на меня.

— Что??? Ты… Глупая… Вы же погибнете, и ты, и ребенок! — мышцы на его лице напряглись и яремная вена бешено запульсировала на могучей шее. — Пожалуйста… — вдруг испуганно прошептал он. — Не надо, Эя, прости меня. Не уходи…

— Больно? — с тоской вглядываясь в его невозможные глаза спросила я. — Терзают демоны раскаяния? Привыкай к этому чувству. Потому что ты будешь жить с ним вечно, Ярл. С ощущением вины и осознанием того, что у тебя могло быть, но ты потерял. Ты все это уничтожил собственными руками, — тонкий мир замкнул передо мной свои контуры, и руки Ярла прошли сквозь меня в безумной попытке поймать и удержать.

Тяжело дыша и отступая назад, я смотрела на падающего на колени мужчину. Эгла, великий Ярл падает предо мной на колени?! Его жуткий вопль, словно тантор вонзается мне в сердце. Казалось бы, такой сильный и несгибаемый, он кричит, как затравленный лур, подняв лицо к небу. Глаза нестерпимо режет. Что-то горячее ползет по моим щекам. Я плачу? Почему я плачу? Отчего в груди так жжет? Отчего болит каждая клеточка и каждая мышца в теле? Мне не жаль тебя, Ярл. Я пытаюсь убедить себя, что мне не больно, я не сожалею, я все сделала правильно…

— Эя вернись! Эя… Я люблю тебя, синеглазая! — его слова летят сквозь слои сумрака, разрывая мою душу на части. — Будь ты проклята, Эгла! — доносится до меня его обезумевший рык.

— Я не люблю тебя, Ярл, — шепчу я, глотая слезы, делая шаг в глубокие грани параллельного мира, туда — где меня ждут мама, отец, Мирэ, туда, где моя душа, наконец, обретет покой и будет счастлива. — Я не люблю тебя, мой эорд, — уверяю я себя снова и снова. — Я не буду плакать о тебе, мой солнцеликий бог с серебряными глазами, я больше не буду страдать, я больше не буду тебя помнить.

110