Свет утренней звезды - Страница 7

Тайрон выводит меня на широкую дорожку и замирает, очевидно, ожидая моей реакции. — Тебе это ничего не напоминает?

Я огладываюсь по сторонам, совершенно не понимая, что должна здесь увидеть. Обычная аллея, усыпанная гравием, с двух сторон засаженная высокими деревьями, сплетающимися кронами наподобие арки, таких у нас во дворце десятки. Да хоть та же у южной стены… О, боги, я кажется, догадалась, зачем мы здесь. Он воссоздал то самое место, где мы встретились впервые, когда он поцеловал меня.

— Узнала, босоножка? — голос Тая вдруг становится хриплым и сухим, как треск старых сосен на черных утесах. — Вижу, что узнала.

— Зачем это все? — мой испуганный лепет тонет во внезапно оказавшихся так близко губах правителя.

— С ума схожу по тебе, босоножка… С тех пор как увидел там, на аллее, у стен дворца: юную, светлую, чистую, как глоток свежего воздуха. Ты моя болезнь, мое наваждение. Эя… Моя Эя. Подари мне еще один поцелуй…

Я пытаюсь увернуться от его губ, и они скользят по моей щеке, шее, виску. Его зубы прикусывают мочку уха, и из горла Тая вырывается глухой стон. Я не знаю, куда деться от его настойчивых прикосновений. Его руки стальными обручами приковывают меня к себе, не давая возможности вздохнуть. Он дышит, как безумец. Я боюсь его. Боюсь его горящего огнем взгляда: жадного, голодного, дикого. Так смотрит хищник готовый разорвать свою жертву на части.

— Пожалуйста, не надо, Тай, — я упираюсь в него руками, но он сильнее, намного сильнее. Ладони повелителя захватывают мое лицо в тиски, и он впивается в меня алчным поцелуем, отбирая воздух, терзая губы, причиняя боль. Он словно с цепи сорвался, не слышит меня, не видит, что я плачу, плачу от стыда и бессилия, продолжая целовать, как сумасшедший, придавливает меня своим горячим телом к стволу дерева, не давая возможности ни пошевелиться, ни вздохнуть. В отчаянной попытке освободиться, я делаю единственное, на что у меня остаются силы — резко прокусываю его губу. Рот мгновенно наполняется соленым привкусом чужой крови. С низким рычанием Тай отпускает меня, зажав рану руками, и этих мгновений достаточно, чтобы броситься сломя голову прочь, подальше от ненавистного жениха и его отвратительных ласк.

Я не знаю, куда я мчалась, мое испуганное сердце выбирало дорогу наугад. Наверное, так и бежала бы дальше, если бы на пути, как из воздуха, не вырос бы Камень Судьбы. Далеко же меня занесло. Я стояла на берегу Озера Жизни и чувствовала себя ужасно, словно меня вываляли в грязи, а самое страшное, что я даже пожаловаться никому не могу. Что я скажу отцу? Что меня поцеловал мужчина, который через двадцать лун станет моим мужем?

Хотелось бежать, бежать без оглядки, спрятаться в самые дальние слои сумрака. Был ли мне противен поцелуй Тая? Нет, наверно, но противен был сам факт того, что он попытался навязать его силой. Представила, что после свадьбы его губы будут касаться меня каждый день… и не только губы. Если то, что говорила Мирэ о супругах, правда… Бррр, меня трясло от омерзения. Представить себя голой рядом Тайроном в одной постели… И все же выбора у меня нет. Я сумеречная тэйра, и брак с правителем Арзаров дает Нарии шанс войти в Альянс Ррайд, а это значит, что мы будем под защитой семи, и песчаные демоны не смогут поработить мой мир, но, Эгла, будь у меня хоть один шанс, я бы выбрала другую жизнь…

Много мыслей… Слишком много мыслей. Отец говорит, что для женщины я слишком много думаю, и это мешает мне быть той, кем предначертано быть судьбой. Шорох приближающихся шагов стремительно возвращает меня в реальный мир, жестоким пинком выбрасывая из тумана невеселых раздумий. Тай… Вот же… Нашел таки. Не хочу его видеть. Не хочу слышать ненужные извинения. Не сейчас. Слишком часто мне придется видеть его в дальнейшем. Слишком часто придется наступать на горло своим желаниям и чувствам. Смешно… Слишком часто — это значит всю оставшуюся жизнь. Линии силы разомкнулись сами собой и, закрыв глаза, я бесшумно ушла в сумрак, подальше. Тонкий мир вился вокруг меня вязкой патокой, растекался густым эфиром, переливаясь амарантом, мерцая лазурью, вспыхивая яхонтовым. Здесь было так много красок… других … недоступных глазу, такие редко встретишь в обычной жизни, и будь моя воля, я оставалась бы в нем так долго, как только возможно, но сумеречная красота сколь притягательна, столь и опасна. Сумрак вытягивает душу и если уйти слишком глубоко, то он заберет тебя всю, растворяя в полотне своей материи. Чем дальше уходишь, тем сильнее притягивает к себе магическое поле, и тем тяжелее вернуться обратно. Я надеялась, Тай не станет находиться здесь слишком долго, и, обнаружив, что меня нет у источника, вернется во дворец. Хорошо, что тонкий мир не только невидим и неощутим, но еще и непроницаем, потому что я не смогла сдержать вопля ужаса, когда увидела того, кто вышел на поляну. Мужчина… Огромный… Духи Нарии, да такой одним движением руки раздерет дикого лура, как зайца, от уха до хвоста. Могучий разворот плеч, ноги, словно стволы деревьев в вечных кархемских лесах. Он силен, силен настолько, что его витающую в воздухе мощь, я чувствую даже сквозь слои сумрака. Ловлю себя на мысли, что так, вероятно, должны выглядеть боги: недосягаемые и неприступные, как заснеженные утесы в горах Таири. И глаза… Эгла, какие страшные у него глаза — белые, стылые, словно лед затянувший полынью на реке. Он подходит так близко, что теперь, я смотрю на него почти в упор. Оторопь сковывает мое тело, и я замираю соляным столбом, не в силах отвести от исполина взгляда. Нет… его глаза не белые. Невероятные. Жуткие, и в то же время завораживающие своей нечеловеческой красотой — два озера жидкой переливающейся ртути. Волос на висках нет, остальные заплетены от лба до затылка в длинные косы, спускающиеся на спину тугими плетьми. Из-за их цвета издалека мне показалось, что мужчина стар, но, боги, как я ошиблась! Его волосы не седые… они — словно чистое серебро. Так отливают на солнце новенькие отчеканенные нарийские эркемы. Черные руны на шее, на руках, на затылке. Взгляд тяжелый, пустой, холодный, как каменная глыба. Мужчина снимает с пояса огромный меч. Мне кажется, чтобы удержать такой, не хватит сил и двоих здоровенных стражей, но этот, проворачивает оружие в ладони, словно соломинку, и резко замахнувшись, вгоняет его одним ударом в Камень Судьбы. На эфесе клинка вспыхивает синий квадратный самоцвет, и линии силы послушно ползут по воздуху, втягиваясь в артефакт, словно волны быстрой реки в водоворот. Мужчина становится на одно колено и, опустив голову, так что серебряные жгуты его волос диковинными змеями расползаются по необъятным плечам, упирается ладонями в землю.