Свет утренней звезды - Страница 49

— Альтернатива рабству, — иронично-серьезно поясняю я. — Надень на меня кольцо.

— Тебе надо, ты и надевай, — внезапно вспыхивает девчонка, возвращая мне перстень. Она, насупившись, прячет ладошки за спину, но мне уже не нужны ее руки, я услышал, то, что хотел.

— Те есть ты не против, если я это сделаю вместо тебя? — осторожно спрашиваю ничего не подозревающую синеглазку. Она слишком зла, чтобы почувствовать в моих словах подвох, а потому, не задумываясь, отвечает:

— Да делай что хочешь. Я только за.

— По доброй воле, — улыбаясь произношу я, надевая себе на палец кольцо и касаясь древа.

Белый свет вырывается из чертога, освещая наши тела и оживляя дерево. Ветви начинают двигаться и шелестеть и вот уже сотни серебряных бутонов распускаются над нашими головами, осыпая золотым дождем благодати. Златовласка восторженно жмурится, подставляя свое лицо творящемуся над ней волшебству.

— Что это? — широко распахнув удивленно-синие глаза спрашивает она.

— Дерево приняло дар наших сердец, — шепчу я, притягивая к себе теперь уже настоящую жену для поцелуя. До синеглазки похоже начинает что-то доходить, и она поворачивает руку, обнаружив на ней все тот же так ненавистный ей знак Кта.

— Ты же сказал, что можешь убрать? — она начинает возмущенно шипеть, ударяя в меня кулаками.

— Уберу, — мне становится смешно от ее разъяренно-растерянного вида. Хочу уложить ее на постель и целовать эти сердитые губы. Бесконечно. Я устал от этой муки неутоленной жажды моего тела. — Сейчас вернемся в спальню, и уберу.

— Ты что только что сделал? — испуганно замирает она.

— Я на тебе женился, ма эя — алые губы ошеломленно раскрываются, и я забираю их себе. Все без остатка. Пью и хмелею, не в силах оторваться. Пьяно-сладкая. Нежная. Моя. Теперь навечно моя. Ма эя — мой свет утренней звезды.

* * *

Он назвал мое имя!? Это был шок. Настолько сильный, что я не поняла, как позволила ему себя целовать, позволила жадным ладоням гладить и обнимать мое тело, позволила поднять себя на руки и перенести в спальню.

— Ма эя, эрэс ма эя, — снова произнес он, укладывая меня на постель, осторожно потянувшись к тесемкам на моем сартане. Я не понимала, о чем он мне говорит, но от его внезапно охрипшего голоса на затылке зашевелились волосы. — Ма солле, та эн саррэль, аккантэ, ма эя, — он опять назвал меня Эя.

Испуганно вздрогнув, я наконец начала приходить в себя, сбросив с плеч его руки. Если знает, кто я, почему не убьет? Зачем истребил весь мой мир, а теперь женился на мне — тэйре без дома, семьи и богатства. Как я могла так глупо обмануться? Как могла поверить, что он собирается убрать с моей руки знак Кта? Боги, но как же велик был соблазн снова почувствовать себя самой собой. Я думала, что смогу уйти в сумрак, забрать кольцо Тайрона, и ночью отправиться в Арзарию. А вот теперь вдобавок к рабскому клейму на моем пальце красуется кое-что похуже.

— Не надо, не трогай меня, — собственный голос показался таким жалким и несчастным, что захотелось расплакаться.

— Прости, девочка. Игры закончились, — Ярл снял обувь, отстегнул пояс с мечом, отбросив его в сторону, уселся на край кровати. — Твои родственники не оставили мне другого выбора.

Какие родственники!? У меня благодаря нему никого не осталось, но говорить вслух я этого не стала, просто смотрела в его лицо, пытаясь найти ответ на вопрос, мучавший меня все это время.

— Зачем? — вытянула вперед руку с кольцом. — Зачем все это? Зачем я тебе?

Он улыбнулся. Странно. Загадочно. Улыбкой, еле коснувшейся жестких губ, и его глаза замерцали в полумраке лунным серебром.

— Разве ты не знаешь, синеглазая, зачем женщина нужна мужчине? — его тихий и сиплый голос мягко пополз по моей коже сотней колючих мурашек. Он поймал мою протянутую ладонь, сильно, но как-то очень осторожно потянув ее на себя. — Для этого, — прошептал он, касаясь губами кожи на запястье. — И для этого, — горячий язык прочертил влажную дорожку до изгиба локтя. — Для этого, — без конца повторял он, покрывая легкими, долгими поцелуями мои руки. От близости мужчины, его низкого голоса, невесомых прикосновений губ сердце стало прыгать в груди перепуганной птицей, жар, родившийся где-то внутри живота, словно крагг стал распускать свои щупальца по всему телу. Неуклюжее и непослушное, оно отказывалось подчиняться зову рассудка. И мой отчаянный жест предотвратить это безумие, накрыв ладонью горячие губы Ярла, утонул в яростной волне его новых, обжигающих поцелуев. Он выцеловывал мои пальцы, облизывая каждый, как сладкую карамель, шептал странные слова, улыбаясь в темноту. Потом гибким плавным движением, словно огромная змея, скользнул ко мне, накрывая собой. Попытка оттолкнуть его оказалась бесполезной и ничтожной. Разве можно остановить медленно просыпающийся вулкан? Его руки обхватили мое лицо. Застыв на миг, вглядываясь в мои глаза, он набросился на меня, сминая рот иступленным, голодным поцелуем, рождая внутри меня что-то такое же дикое и безумное. В этом поцелуе не было нежности или осторожности, только неистовая, бешенная, ни чем не прикрытая страсть: неудержимая, как ветер, неукротимая, как огонь, необузданная и яркая, как рвущие небеса молнии. И эта бушующая стихия смяла меня, словно соломинку, подхватила, как сухой листок, бросая и кружа в вихре надвигающейся бури. Он вдруг оторвался от меня, поднялся, тяжело дыша и жарко сверкая глазами, и опустил горячие ладони на мои плечи, стягивая с них мешавшую ему преграду одежд. Я вцепилась в тонкую ткань сартана, как в спасательную веревку, напуганная напором и мощью, надвигающегося на меня мужчины, но он лишь улыбнулся — для него мои наивные потуги были смехотворно-наивны. Подцепив пальцем горловину, он рванул ее на себя, лишая меня такой ничтожно-мизерной защиты платья.