Свет утренней звезды - Страница 48

— Принеси ключ миров, — Аэр растворяется в воздухе, а я еще несколько секунд смотрю впереди себя, утихомиривая клокочущую внутри ярость. — Каан, девчонку ко мне, живо, — знаю, что духи всегда слышат мой голос, где бы ни находились.

Она появляется передо мной спустя миг — растрепанная, сердитая, и почему-то называющая вечного — тупой, безмозглой мордой. Вечного!? Да его сроду никто так не оскорблял! Обнаружив меня сидящего за столом, испуганно затихает, но глаз не отводит.

— Как тебя зовут? — синеглазка сжимает руки в кулаки и, похоже, не собирается удостаивать меня своим ответом. Ладно, пойдем другим путем. — Ну что ж, придумаю тебе какое-нибудь имя на свой вкус. Не буду же я звать тебя просто «рабыня»?

— Отчего же, — вдруг развязывает язык она. — Сомневаюсь, что ты помнишь имя хотя бы одной своей вирры. Разве я чем-то от них отличаюсь? — она нагло тычет мне в лицо руку с клеймом Кта. — Ах, да, вылетело из головы, — продолжает маленькая язва. — У тебя ведь с памятью совсем плохо, повелитель. Понимаю, вероятно, заразился от своих безмозглых духов. Ты же вчера сказал, что я твоя рабыня. Вот и называй рабыней, что тебя не устраивает?

Гордая и упрямая. Как же мне по душе ее вздорный нрав… Но у меня нет времени на игры.

— Не зли меня, синеглазка. Или Лора тебе больше нравится?

Похоже, не нравится, потому что она никак не реагирует на мой выпад.

— Хорошо, буду звать тебя айра Эллауд Асторн, — синеглазая презрительно вздергивает бровь, покосившись на меня, как на полного придурка. Так и знал… Дерьмо. Надо что-то делать, пока альянс не нашел лазейку в законе, и не придумал, как ее забрать. Кто она? Почему чтобы вернуть ее домой, они пошли на откровенную ложь? Вероятно, не ожидали, что девочка окажется у меня, а рабынь Тахара я бы проверять не стал. — Тебе не нравится статус рабыни, тэйра Лорелин Аурелия?

Глаза златовласки широко распахиваются, и по горлу пробегает судорожная волна. То есть имя все же ее? И титул, похоже, тоже. Замечательно. Дочь правителя какого мира попала мне в руки? Явно не входящего в Альянс, но, похоже, дружественного с Эугедой, иначе они не стали бы просить за нее.

— Ты не ответила, синеглазая. Правильно. Статус законной супруги повелителя Оддегиры тебе больше подойдет, — я поднимаюсь с места, девчонка пятится назад, но при этом успевает огрызнуться:

— Засунь себе свой статус знаешь куда?

— Ты мне ночью расскажешь, куда и что я должен засунуть, — подхватываю ее на руки, и дикая кошка начинает яростно колотить меня кулаками. — Аэр, Каан, Сиэм. В Храм Высших, — приказываю духам, уворачиваясь от ее ударов. Правда, они мне все равно что камню блошиный танец, но пусть девочка поразвлекается, глядишь, до свадьбы пар выпустит. Она затихает, как только мы выходим в священном круге. Вероятно ей здесь нравится, потому что едва ставлю ее на ноги, она подходит к Древу Правды, зачарованно взирая на его каменные ветви. Дерево странно отреагировало на нее, когда она к нему прикасалась: впервые за столько айронов зацвело. Я и оно — единственные пришельцы с Тэона, задержавшиеся в этом мире волею Антариона. Семечко случайно завалялось в моем кармане, и я не придумал ничего лучше, чем посадить его среди тех, чьи лица напоминали бы ему о доме. Древо столько раз помогало мне выяснить правду, выводя лжецов на чистую воду, а вот теперь я сам пытаюсь обмануть его, чтобы получить ту, что острым тантором вонзилась в мою душу. Аэр приносит мне мой меч, и пока синеглазая восхищенно оглядывается по сторонам, раскаляю рукоятку до бела, чтобы освободить вмурованные в нее узы Хрра. Два тонких белых ободка невесомо падают в мою ладонь — не думал, что когда-нибудь сделаю это, просто хранил кольца матери и отца, как память. Память о чем-то невозможно светлом и дорогом, давно утерянном и забытом, но все еще живущем где-то у меня внутри тихим напевом маминой колыбельной.

— Иди сюда, — тяну девчонке руку, приглашая подойти ближе. Упрямая. Хмурится. Если бы взгляд убивал, то она уже изрубила бы меня на куски, да еще и потопталась сверху. За что она так меня ненавидит? Ведь не обидел ничем? — Иди сюда, не бойся. Или тебе нравится твое рабское клеймо? — иду на хитрость я.

В глазах-звездах загорается такой искренний свет надежды, что мне становится стыдно за мой обман. Мне? Стыдно? В кого я превращаюсь рядом с ней!?

— А ты можешь убрать? — подозрительно сощурившись, спрашивает она.

— Могу, — улыбаюсь ей в ответ. — Если ты захочешь.

Синеглазка медлит, раздумывая о чем-то так напряженно, что тонкие брови сходятся домиком на переносице. Она кусает губу, а затем, подняв на меня взгляд, резко произносит:

— Хочу.

Отлично, мне нужна ее добрая воля, иначе дерево не примет дара моего сердца.

— Дай руку, синеглазая тэйра, — она послушно протягивает мне свою ладонь, и не успевает опомнится, как я надеваю на ее палец кольцо. — По доброй воле, — тихо произношу, касаясь рукой коры древа. Белый атанат ярко вспыхивает на ладони синеглазки, подстраиваясь под ее размер, принимая мое добровольное решение отдать свою свободу. Узы Хрра нерасторжимы. Это навечно и от всего сердца.

— Это еще зачем? — испуганно одергивает руку глупышка, разглядывая брачный перстень, теперь украшающий ее безымянный пальчик.

— Ты же хотела избавиться от клейма? — как ни в чем не бывало спрашиваю я, зная, что это единственное о чем она сейчас способна думать, а потому пудрю ей мозги, отвлекая от главного.

— Держи, — опускаю ей в ладонь свое кольцо.

— Что это? — она вертит его в руках, не догадываясь, что атанат уже впитал ее нежную ауру, настраиваясь на меня.