Свет утренней звезды - Страница 18

Никогда не забуду момента, когда мы с Оддероном въехали на гекконе в столицу. В восторженной мальчишеской памяти навсегда запечатлелись суровые воины, женщины, старики и дети, опускающиеся перед нами на колени, выкрикивающие звонкое: — «эндорр» — спаситель. В каком-то смысле я и стал для Оддегиры спасителем, открывшим им пути между гранями спектра. Раскаленный мир песков отчаянно нуждался в еде, воде и ресурсах. Сильная, могучая раса постепенно вымирала, зажатая со всех сторон в жаркие тиски пустыни. Цветущих оазисов с каждым айроном становилось все меньше, а песков все больше, даже Озеро Жизни в священном чертоге иссохло наполовину, и приближаться к нему разрешено было только правителю и членам его семьи.

Каково же было мое удивление, когда Оддерон, приведший меня к камню судьбы, показал мне торчащий из него меч Антариона, с впаянной в него эктралью, упавший с неба несколько лун назад. Еще большим было удивление повелителя Оддегиры, когда тощий мальчишка одной рукой вытянул неподъемный клинок и, выпустив магию эктрали, наполнил пересохшее озеро водой до краев. Сила сотворяющего камня дала Оддегире новую жизнь, и Оддерон объявил меч и артефакт даром Эглы и собственностью мира песков, а меня его хранителем.

Но эктраль не могла питать мир красного солнца вечно, заданная пантагреоном программа требовала собрать энергию всех созданных ею миров, а я, для того чтобы вернуть силу отца, должен был следовать ее зову. Спустя два айрона эктраль вышла на первый виток. В ту луну, мне пришлось показать повелителю Оддерону, как меч моего отца, разрывая пространство, прокладывает пути между мирами, в ту луну ринувшаяся за мной следом армия оддегиров, покорила первый из спектра Ррайд мир.

Кем я себя ощущал в тот момент? Победителем, вставшим на путь возмездия? Нет… Никто не знает, как сильно ненавидел себя маленький мальчик, глядя на то, как остервенелая, дикая орда уничтожает все, что создал его отец. С всеобъемлющей ненавистью к самому себе переполнявшей мою душу тогда, может сравниться только такая же холодная пустота, поселившаяся в ней сейчас. Жалость — слабость, жалость мешает идти вперед, не сворачивая с намеченного пути … Отец предусмотрел и это: чем больше я пил энергию миров, тем меньше мне было дела до тех, чьи жизни я забирал ради высокой цели вернуть себе трон Тэона. Чувства в обмен на силу — такова плата за право снова стать тем, кем мне предначертано быть по праву рождения.

Геккон поднял свою огромную морду, преданно вглядываясь в мои глаза. Я слишком много думаю не о том в последнее время… Прочь сомнения. Вскочив на спину рептилии, я ухватился за гребень, и змей рванул вперед со скоростью песчаной бури, догоняя идущих в самом начале каравана генералов армии. Хрог Саруса черной тенью пролетел над головой, а затем с тихим клекотом опустился на мое плечо. Меня о чем-то хотят предупредить… Интересно, чем могут быть недовольны мои подданные, возвращаясь домой, загруженные богатой добычей?

— Аххарр, притормози, — похлопал рукой по гладкой шее геккона и внимательно стал всматриваться в широкие спины впередиидущих воинов. Ледон и Атирэс беззаботно болтают, Дарг что-то произносит и в ответ на его реплику все его окружение начинает весело хохотать. Нет… не туда смотрю. Сарус поворачивает голову вправо — спина и шея напряжены, нет сомнений, что он внимательно прислушивается к чьему-то разговору. Кто там у нас по правую руку? Тахар… юные сопляки из его крыла согласно кивают, внемля каждому его слову. Что на этот раз задумал мерзкий щенок?

— Тахар, — мальчишка вздрагивает, услышав мой резкий окрик за своей спиной. Его шавки, завидев меня, исчезают так же быстро, как капля влаги на выжженной солнцем земле. Племянник Оддерона упирается в меня своим злым взглядом, и я пью его ненависть, как бокал старинного ллайра, наслаждаясь каждым глотком.

— Мне показалось, или ты снова пытаешься копать под меня яму?

— Я сказал лишь правду, повелитель Ярл. Ты не имеешь права обвинять меня за это в измене, — глаз Тахара нервно передергивается, и я расплываюсь в ехидной улыбке.

— И в чем же твоя правда, Тахар?

— Ты не вправе менять законы Оддегиры без согласия кварда.

— Какой же закон я нарушил, мой юный эорд? — мой откровенно издевательский тон выводит мальчишку из себя. Впрочем, сдержанностью он никогда не отличался, в этом и есть его главная ошибка — голова всегда должна быть холодной.

— Право воинов на добычу, — зло выплевывает Тахар, и я начинаю понимать, что так огорчило парня.

— Ты загрузил сотню иганов золотом, едой, оружием и животными, и смеешь упрекать меня в чем-то только потому, что тебе не разрешили взять с собой красивую игрушку?

— Оддегиры всегда брали рабов, таков обычай. Оддерон никогда не нарушал традиций.

— Я не Оддерон. Я Ярл Харр — твой повелитель, избранный Шаа. Ты сам захотел, чтобы я бросил камень в Чашу Жизни. Прорицатель дал мне знак, что нарийцы угроза для Оддегиры. Я устранил угрозу.

— Это ты так говоришь, — гаденыш прожигает меня яростным взглядом, подвергая сомнению правдивость моих слов. — Никто кроме тебя этого не слышал.

— Я предлагал пойти тебе в Сад Теней. Может, тогда бы ты услышал больше, чем я, — от моего ледяного тона мальчишка опускает глаза, ему нечем возразить. — Я избавил тебя от позора, сделав выбор. Более того, я не наказал тебя за открытое противостояние, и такова твоя благодарность? Как ты думаешь, Тахар, чью сторону примет квард? Мою, когда я расскажу, что внял пророчеству Шаа, или твою, если я поведаю высочайшему собранию, что все твои претензии ко мне — всего лишь из-за смазливой девки?