Свет утренней звезды - Страница 123

123

Пустой зал встретил меня бездыханной тишиной, нарушаемой лишь звуком моих шагов, испуганно дрожащих в рассеянном полумраке. Причудливые силуэты богов, проступающие из наползающей темноты, угрюмо и с укоризной смотрели на меня с высоты своих мраморных постаментов. Бог земли и неба — Антор, скрестив ладони на рукояти своего исполинского меча, сверлил меня исподлобья суровым, жестким взглядом, словно заглядывая мне в самую душу. Его сын, могучий и прекрасный бог солнца Яр, окруженный своими вечными спутниками — духами, тоже неодобрительно хмурился, и даже богиня любви и красоты Кале и ее дочери Рэя и Вэя, всегда, как мне казалось, встречающие меня с теплой улыбкой, сегодня были непреклонно недоброжелательны.

— Простите меня, — прошептала я, становясь в центре круга на колени. — Я знаю, что поступила плохо, обманывая отца, но клянусь, я сделала это из добрых побуждений. Ведь и ложь иногда бывает святой, когда обмануть необходимо для того, чтобы сделать другого человека счастливым, или спасти. Я не хочу милости для себя и не ищу оправданий, я лишь прошу, чтобы мне хватило сил и мужества вынести свою судьбу с достоинством, не жалуясь и не ропща. А еще прошу, чтобы моя жертва была не напрасной.

Поднявшись, я собралась было уже уходить, как вдруг в глаза бросилось белеющее в темноте пятно. Сделав шаг к кромке священного круга, я обнаружила лежащий на полу свежий цветок эурезии. В глазах заскребло, словно туда насыпали песка, и вырвавшиеся на свободу слезы непослушно заструились по моим щекам.

— Спасибо, — прошептала я, принимая цветок, как знак великой милости и прощения.

С этого момента в моей душе поселилась стойкая уверенность, что я все сделала правильно, и именно она помогала мне не скатиться в бездну уныния и не захлебнуться в волнах отчаяния, накатывающих на меня с каждой луной, приближающей меня к свадьбе. Тайрон сдержал обещание, убедив лигу, что происшествие в шахтах было несчастным случаем, на следующий день комиссия содружества покинула Нарию, и я вздохнула спокойно, больше не опасаясь за жизнь и здоровье отца.

За дегон наш дворец стал похож на муравейник с вечно снующими туда-сюда людьми. Мой жених приезжал за это время дважды, и я возблагодарила всех богов, что благодаря суете и занятости нам так и не удалось толком побыть наедине, потому что больше чем от самого Тая меня воротило от липких и похотливых прикосновений его рук. Он прислал из Арзарии своих лучших портных, поэтому свадебному платью, которое на меня шили, могла позавидовать сама Эгла. Тонкий шелк, расшитый серебром и лунными альмаринами, был похож на белую розу, усыпанную сверкающими каплями росы.

— Ты так красива, моя голубка, — повторяла мама, утирая платком слезы счастья. — Как же я буду по тебе скучать, детка.

Это ужасно, но я радовалась, когда мама плачет, потому что в такие моменты я тоже позволяла себе расслабиться, не опасаясь, что мои слезы могут вызвать подозрение у родителей и сестры.

Дегон пролетел, как один миг и, глядя на свое нарядное отражение в зеркале, я мысленно спрашивала себя: «Зачем так поспешила, зачем не отложила это ненавистное событие еще ненадолго»? Холодная и безмятежная красавица, смотревшая на меня потухшим взглядом, словно отвечала:

— «Ты ничего не изменишь, оттягивая неизбежное, Эя».

— Ты готова, доченька? — отец вошел в комнату, озаряя ее теплым светом своих мудрых и красивых глаз.

— Готова, — улыбнулась я, сделав глубокий вдох. Я выдержу, я не стану жаловаться и плакать. С самого начала я знала, на что иду.

Опираясь на сильную папину руку, я шла, гордо расправив плечи, позволяя любопытным взглядам зевак и гостей видеть то, что они хотели — юную, чистую и счастливую невесту. Им ни к чему знать, что там, внутри меня, бушует серая буря, воет стылый ветер, и холодный дождь заливает душу до краев. Со светлой улыбкой я шла в храм, как на плаху.

Тайрон, одетый в белую одежду, расшитую золотом, ждал меня у Книги Судеб, возложенной на каменную резную подставку. Наверное, не будь он мне так противен, сказала бы, что правитель Арзарии действительно привлекательный мужчина, а белые одежды очень шли к его смуглому лицу и темным волосам.

Верховный навир, дождавшись, когда жених возьмет меня за руку, стал зачитывать священные аяты. Громкий патетичный голос священнослужителя сладкой патокой разливался в торжественном затишье залы, опутывая меня своей вязкой сетью, как паук, поймавший беззаботную муху. Пустое безразличие убаюкивающей волной легло на плечи, и я отрешенно слушала, как произносит слова брачной клятвы сияющий от счастья Тайрон.

— Согласна ли ты, Эя Лорелин Аурелия, соединить свое сердце, жизнь и судьбу с Тайроном Аэзгердом Видероном? — вопрос навира выдернул меня из меланхоличного оцепенения, в котором я пребывала, и заставил посмотреть в улыбающееся лицо будущего супруга.

Я смотрела на Тайрона, а видела что-то другое: красные лучи, скользящие по белому, как снег, песку, каменное древо с серебряными цветами, золотой дождь, осыпающийся мне на волосы.

— Не делай этого, Эя, — низкий, глубокий голос зазвучал в моей голове, выбив у меня почву из-под ног. Расплывчатые видения и образы поплыли перед глазами, затягивая меня в расползающуюся воронку наваждения.

…Поцелуй меня, синеглазая, и я умру счастливым.

…Ма солле, ма аккантэ, эрэс ма эя.

…Иди ко мне, маленькая моя.

…Эя, прости меня… Не уходи… Пожалуйста.

Шепот обрушился на меня, как ураган. От него не было спасенья. Он заползал мне под кожу, проникал в кровь, шумел в голове. Он мучил меня. Терзал мне душу. Сводил с ума.

123